Дацан «Галдан Даржалин»
Дацан «Галдан Даржалин» был построен в 1764 г. за улусом Донда-Киреть. Согласно архивным данным, 1923 г. в дацане служило 57 лам, число прихожан превышало 2 тысячи. Вокруг дацана располагалось 55 домов, стояло свыше 38 стенных деревянных и войлочных юрт. В 30-е годы 20-го века дацан был закрыт и разрушен. 2 мая 2009 г. в улусе Хаян было освящено место под строительство дугана «Галдан Даржалин» с благословения Пандито Хамбо ламы Дамбы Аюшеева, 19 октября 2014 г., в юбилейный год 250-летия дацана, стал для всех жителей улуса Хаян самым настоящим историческим, поворотным годом. При поддержке Буддийской Традиционной Сангхи России, правительства Республики Бурятия, администрации сельского поселения «Еланское» и администрации Бичурского района, друзей-меценатов был возрождён старинный казачий Ара-Киретский дацан «Галдан Даржалин»
Очерк
Дацан «Галдан Даржалин» в Бичурском районе Бурятии — не просто храм, а тихая точка опоры для людей, привыкших жить в ветре степей и в быстром ритме современности. Сюда приезжают и в праздник, и в обычный день: попросить ясности, помянуть близких, поблагодарить за удачу, укрепить намерение перед дорогой. Пространство дацана помогает собраться: внимание перестаёт распадаться, мысли становятся ровнее, а сердце — спокойнее.
Буддийская традиция Бурятии складывалась веками, впитывая местные обычаи и тибетско-монгольскую школу. Поэтому дацан в районе воспринимают не как закрытое место «для избранных», а как часть общинной жизни. Здесь снова и снова напоминают: вера — это не только обряд, но и нравственная дисциплина, умение держать слово, уважать старших, заботиться о семье, не множить злость и не раздувать конфликт из мелочи. В этом смысле дацан работает как живой источник памяти и одновременно как мастерская характера.
В облике «Галдан даржалина» заметны узнаваемые черты буддийской архитектуры: символические цвета, строгая ось пространства, декоративные элементы, которые являются не украшением, а языком смысла. Даже простое движение по территории — вход, поклон, обход святынь по часовой стрелке — превращается в упражнение внимательности. Человек словно учится заново слышать тишину и смотреть вглубь: зачем он пришёл, чего боится, что должен исправить.
Жизнь дацана — это службы, хуралы, чтение молитвенных текстов, благословения, наставления лам. Но важна и практическая сторона: беседа, совет, поддержка. Многие приходят в моменты, когда не хватает внутренней опоры: после утраты, во время семейных трудностей, перед экзаменами, накануне важных решений. И получают не обещание мгновенного чуда, а более надёжное — возможность успокоиться, увидеть ситуацию яснее и действовать без суеты.
В мире, где человеку предлагают «быстрые ответы», дацан напоминает о другой логике: устойчивость рождается из ежедневной работы над собой. «Галдан Даржалин» ценен именно этим соединением — личного и общего, прошлого и настоящего, молитвы и ответственности. Поэтому сюда возвращаются: за тишиной, смыслом и светом традиции, который не ослепляет, а направляет.
Часто говорят, что сила таких мест — в их «обычной» жизни. По утрам здесь могут звучать молитвы, днём — шаги редких посетителей, а вечером территория снова погружается в спокойствие. В этой смене ритмов есть простая мудрость: духовность не требует постоянной торжественности, она проявляется в регулярности. Человек приходит, делает подношение, ставит хадак, мысленно формулирует просьбу — и уходит с ощущением, что его услышали хотя бы внутри него самого. Дацан становится не ответом на все вопросы, а точкой, где вопросы можно задать честно. И, пожалуй, именно это возвращает сюда снова и снова.
Легенда о появлении Дацана «Галдан Даржалин»
Когда Ашабагаты впервые вышли к таёжным местам пяти целебных Аршанов между Хилком и Чикоем, они ещё не знали, что ищут не только землю, но и опору. Прошло больше трёхсот лет с тех переселений: когда-то их путь тянулся от запада Байкала, по течению Ангары, из тех мест, где сегодня Аларский, Боханский и Нукутский районы. Часть рода служила у монгольского Очирай Сайн хана, приняла буддизм, а вернувшись спустя десятилетия, поселилась уже иначе — так, будто сама судьба пересадила корни в новую почву.
Они жили рядом с казаками, охранявшими восточные рубежи, и быстро поняли простую вещь: граница держится не только на сабле и карауле. Ей нужна тишина внутри человека — чтобы он выдержал страх, усталость и долг. Так среди дорог и лесов появилась мечта о родовом дацане, где можно укреплять сердце так же, как укрепляют стены.
В 1763 году у реки Ара-Киреть, в местности, которую теперь знают как Бичурский район, был основан первый родовой дацан Ашабагатов — Ара-Киретский. Его назвали так же, как называлась и станица Первого Верхнеудинского военного отдела Забайкальского казачьего войска, на месте которой стоит нынешняя Ара-Киреть. Говорят, в тот год весна стояла поздняя: река шумела долго, и старики решили — значит, вода не хочет отпускать слова, значит, их надо произнести правильно. И произнесли: не ради богатства и славы, а ради устойчивости рода.
Комплекс дацана собрали не сразу. Пять дуганов держали пространство, как пять пальцев составляют ладонь: Цогчен, Дара Эхын сумэ, Аюшин сумэ, Богдо ламын сумэ были построены в 1763-м году, а позже, в 1893-м — Сахюсан Дуган. Хранителем и защитником дацана считали Чойжал Сахюсана: в народной речи это звучало просто — «тот, кто не даёт распасться». Вокруг стояли пятьдесят пять домов, а рядом — более тридцати восьмистенных деревянных и войлочных юрт. И дацан был не «далёким храмом», а центром дыхания: от него расходились новости, решения, благословения и примирения.
В 1831 году у реки Убэр-Киреть возвели второй Ашабагатский дацан — «Тубдэн Даржалин». Он стал ещё одной опорой, словно у рода появилось второе плечо. Два дацана помогали жить не разрозненно, а общиной: для сородичей и для казаков, которые приходили не только как воины, но и как люди — со своими страхами, семьями, потерями.
К 1923 году, говорят архивы, Ара-Киретский дацан жил полной силой: службу совершали пятьдесят семь лам, а число прихожан превышало две тысячи человек — большинство из них были казаки, охранявшие восточные рубежи страны. Это число звучит как доказательство доверия: если в храм идут те, кто привык опираться на оружие, значит, здесь действительно учат держаться иначе. В штате дацана состояли высокообразованные ламы: двадцать семь Габжа, двадцать шесть Гэбшэ, один Рабжамба; служили также пятьдесят один гелонг и двадцать один гецул лам. Последним Ширээтэ ламой досоветского периода был Рабжа Бадмаев — о нём вспоминают как о человеке, который умел говорить строго, но так, что после строгости становилось легче, а не больнее.
А потом пришло время, когда слова стали опаснее молчания. В 1930-е годы дацан разрушили. Легенда говорит: в ту ночь ветер в Тайге был особенно ровный, как будто природа сама старалась не мешать человеческой беде. Но люди знали — разрушить можно стены, а нить памяти разрушить труднее. Кто-то спрятал молитвенные предметы, кто-то сохранил имена лам, кто-то просто повторял детям: «запомни место». И место запомнили.
Много лет оно стояло пустым, но не безжизненным: трава росла так, будто охраняла следы. И когда в 2007 году началась подготовительная работа по восстановлению, оказалось, что возвращаться есть кому. В селе Хаян провели благотворительный марафон по сбору средств на строительство, и в этом было что-то очень старое и правильное: как когда-то дацан строили всем родом, так и теперь его поднимали общими руками. В 2014 году состоялось освящение Сахюсан дугана, и возрождение стало уже не мечтой, а делом. С тех пор в легенде у Ара-Кирета появился новый смысл. Говорят: пока стоит Сахюсан дуган и пока люди приходят не только просить, но и благодарить, граница остаётся крепкой — не на карте, а внутри. Потому что дацан «Галдан Даржалин» (как его часто называют в живой речи) — это не только про буддизм и обряды. Это про то, как род, казаки и земля учились выстоять: сначала у воды, потом среди тайги, потом — среди времени.
И ещё рассказывают: когда в степи поднимается пыль, а над хилком тянет сыростью, у дацана будто появляется «второе дыхание». Старики учат молодых обходить святые места неторопливо, не требуя от молитвы мгновенной выгоды. «Сначала исправь тон внутри, — говорят они, — а потом проси о дороге». Так легенда связывает прошлое с настоящим: как когда-то дацан был духовной опорой тем, кто нёс службу, так и теперь он поддерживает тех, кто просто старается жить честно.
